Темнота. Первое ощущение - холод заключает в ледяные оковы, лишая возможности двигаться, дышать. Жалкая попытка, из груди вырывается слабый хриплый стон. Он опирается локтями о землю, пытаясь рассмотреть собственные руки, поднося их как можно ближе к лицу. Пальцы не сгибаются, они замерзли, их невозможно ощутить. Дыхание не способно согреть. Глаза постепенно привыкают к полутьме, царившей вокруг. Тело кажется чуждым, не своим, словно незнакомым. Каждое движение ново, дается с трудом, это странно, но заставляет бороться. Пальцы касаются шероховатой поверхности камня. Он давно не ощущал ничего подобного, это заставляет уголки губ дрогнуть в едва уловимой улыбке. Пробирает дрожь, заставляя тело напрячься. Дыхание эхом отдается от стен. Находиться здесь невыносимо, оставаясь в полной неизвестности и темноте, быть заключенным в клетку. Следующее новое ощущение – касание ткани, плотной и теплой. Легкий рывок рукой, он спешно укутывается в длинный плащ, пряча голову в капюшоне, который закрывает и глаза. Ткань окутывает плечи, руки, позволяя согреться. Ноги касаются каменного пола, от него веет холодом. Он поднимается, пытаясь сделать несколько шагов, но конечности не слушаются, колени подгибаются, заставляя опуститься на холодный пол. Губы сжимаются в тонкую линию, опираясь ладонями о поверхность стены, он поднимается на ноги вновь. Взгляд приковывает тусклый огонек света, он манит и зовет за собой, заставляя превозмогания боль, идти навстречу.
Светлые волосы разметались на ветру, они падают на лицо, выбиваясь из-под капюшона и закрывая глаза. Пальцы правой руки намертво вцепились в предплечье левой, придерживая плащ, что то и дело спадает, оголяя тонкие одежды без доспехов. Ветер пробирается под них, словно когтями царапая кожу, оставляя следы, которые еще нескоро заживут, пусть и в память врезаются куда глубже, нежели оставляя физическое увечье. Кстати, о ней. Она словно белое полотно, что покрыло поля, которые приходилось пересекать в бесконечной дороге вперед. Он шел куда-то, сама не зная куда. Что-то притягивало его, он знал, что именно там найдет ответы на вопросы, так мучившие его. Например, узнает собственное имя… что утеряно в лабиринтах памяти. Все, что было ведомо ему с момента пробуждения в холодной черной пещере – он жив, может дышать, чувствовать. И даже боль – блаженное ощущение, ведь оно реально.
Постепенно белоснежные степные пейзажи сменяет лес, где нет и намека на отголоски зимы. Деревья здесь словно живые существа, старые, скрюченные временем и ветрами, что гнули их стволы к земле. Он касается ладонью коры старого дуба, чувствуя исходящую от него внутреннюю энергию, которой пропитан весь Лес. Некоторое время путник стоит, облокотившись о дерево, набираясь сил, чтобы продолжить путь. Он не ел несколько дней, не спал и не останавливался. Невидимая путеводная нить протянута сквозь всю Арду, ведет его в неведомые земли, лишив покоя, позволив забыть, кем он является. Но силы путешественника не бесконечны, они покидают его с каждым последующим днем и часом, что он проводит в дороге. Усталость берет верх. Шаг теряет свою твердость, прогибаясь под тяжестью плаща, впитавшего пыль дорог, что уже пройдены. Грязь осталась на белой коже рук, лицо выглядит изнеможенным, но взгляд медово-карих глаз по-прежнему светится огнем, в нем читается непревзойденное упорство и преданность цели. Даже той, что не до конца ясна ему самому.
Жажда знаний равна жажде глотка воды. Он готов идти пока силы не оставят его окончательно, пока не сотрет в кровь ноги, преодолевая любые преграды, будь это даже Темный Лес, наполненный лихом, что поселилось в его западной части, распространяясь к самому сердцу. Дети Унголианты плетут свои паутины, завлекая в них заплутавших, обрекая их на вечный сон, обволакивая в кокон, медленно высасывая жизненные соки.
Это имя, оно странно знакомо, словно он мог встречаться с ней ранее, но где? И кто она?
Тропа, ведущая между густыми зарослями кустарника, выводит к реке. Путник падает на колени у самого берега, склоняясь над быстрым потоком воды, но замирает, встречаясь взглядом с собственным отражением. Лицо перепачкано грязью, худое, с ярко очерченными скулами, и без того светлая кожа выглядит бледной, словно мертвой, это пугает, заставляя отстраниться, но любопытство берет верх. Встречая в дороге прохожих путешественников, он замечал их взгляды на себе, порой смущенно отводя собственный, а иногда гордо задирая подбородок. Но рассмотреть себя смог лишь сейчас. Непроизвольно касается кончиками пальцев щеки, проводя вдоль, опускаясь к шее. Он словно видит себя впервые за несколько тысяч лет. Это ощущение не дает покоя. И цвет глаз. Настолько странный и завораживающий, зрачок будто бы окрашен по краю в золотой. Кто ты? Немой вопрос мысленно задает себе странник чуть хмурясь, и отводя взгляд. Затем зачерпывает ладонью немного воды, поднося к губам, но слышит за спиной хруст ветки, разжимая пальцы, сквозь которые убегают драгоценные капли, как могло показаться, живительной жидкости. Он оглядывается, все еще сидя у самой кромки воды. Перед его взором предстает эльф. Светловолосы и высокий, быть может чуть выше его роста. Судить сложно. Он держит наготове лук, но осмотрев путника, опускает оружие. Он здесь не один, слух остер и улавливает присутствие других. Похоже, эта земля принадлежит им.
-  Lle anta amin tu?* – Наконец он задает вопрос. Странник знает этот язык. Он узнает наречие, понимая, что слышал его ранее, и даже говорил на нем. Синдарин. Неужели, этот лес принадлежит сумеречным эльфам?
- Tuilin nen...** – Отвечает он тихим голосом, что все еще звучит хрипло, словно не принадлежит своему хозяину. За спиной эльфа появляются и другие, но один из них отличается от тех, что стоят подле него. Путник не видит его лица, из-за капюшона, что скрывает и большую часть его лица, закрывая глаза, но чувствует это. И вновь ощущение, будто ранее он встречал этого эльфа.
- Владыка, я нашел его здесь. Видимо, заблудший странник. – За него ответствует лучник - первый из эльфов, с которым довелось встретиться в этом лесу. Путник же пытается приподняться, но силы оставили его окончательно, и попытка не увенчивается успехом. Лишь чуть приподнявшись, он вновь оседает на колени, чуть ниже склоняя голову, опираясь раскрытыми ладонями о темную рыхлую почву у собственных коленей. Едва заметно сжимает пальцы, чувствуя, как частички земли забираются меж пальцев. Это еще одно столь новое и в то же время старое ощущение. 
Владыка, это значит, он не ошибся, один из эльфов принадлежит к королевской крови.… Остается надеяться, Король достаточно благосклонен, чтобы не отказать страннику в помощи. 

*Вам нужна помощь?
** Всего глоток воды...

Король снизошел до того, чтобы заговорить с незнакомцем, он внимает его словам, сводя брови, но на губах при этом проскакивает усмешка, что пропадает в мгновение ока, как только эльф подходит ближе. Забыть то, что было тебе неизвестно – невозможно. Он многое бы отдал за то, чтобы вспомнить, кем является, но не мог сосредоточиться ни на одном воспоминании, все они обходили стороной его, затрагивая страницы памяти, связанные с кем угодно другим. Имя Унголианты все еще крутилось в мыслях, словно навязчивый мотив песни нолдоров. Откуда путник знал о них, также оставалось загадкой, что еще предстоит разгадать.
Тонкие длинные пальцы коснулись края капюшона, откидывая его с лица странника, их взгляды встретились: холодный, цвета неба и горячий, цвета плавленого золота. Его лицо выглядело столь знакомым, и в то же время, не вызвало никаких воспоминаний, не стало отголоском прошлого. Брови изогнулись, в глазах читалась тоска, что разлилась, словно море в янтарном блеске, заходящего солнца. Он молчал. Мог ли Владыка воспринять это как оскорбление? Нет, слишком болезненно слабо выглядел незнакомец, представший пред ним. Откуда пришел, путник не смог рассказать, даже если бы возжелал этого более всего прочего. Он не знал имен тех мест, которые ему довелось посетить. Дорога вела его вперед ни один день и ни одну ночь, прежде чем он пересек границу Лихолесья. Горы, где расположилась пещера, в которой очнулся странник, стояли отдельной черной стеной, а после была безжизненная пустошь, которая раскинулась на много лиг вперед.
Король отстраняется, отдавая приказы, его не оставят здесь, и он благодарен. Стоило бы сказать об этом, но двое эльфов уже спешат к незнакомцу, помогая подняться, тем временем их Владыка неспешно удаляется. Легкое, едва ощутимое прикосновение, кажется грубым, страннику помогают подняться на ноги, но без опоры стоять он не в силах. Ему подносят воды, пальцы жадно впиваются в сосуд, он пьет, ощущая вкус, роняя капли, что сбегают по шее, теряясь в складках ворота. О, да, вода имеет свой вкус, тот, что успел забыться, чуть сладковатый. Почему все так знакомо, но при этом кажется, происходило с ним в иной жизни? Или вовсе не с ним…. Последний взгляд в сторону царственного эльфа, скрывающегося за густой зеленью Леса. Я вспомню тебя. Я знаю.
Лучник, что нашел его, помогает путнику сесть на лошадь. Он крепко, до белых костяшек, сжимает пальцы, держась за седло, кажется, отпустит и упадет наземь, откуда уже не поднимется, слишком мало сил, слишком велика усталость, как бы силен он ни был в собственном упрямстве. 
Лошадь идет неспешно, покачиваясь из стороны в сторону, веки тяжелеют и смыкаются, но любой резкий звук или движение заставляют пробудиться, бороться с дремотой, что безжалостно подчиняет себе, погружая в сон. Они подъезжают к воротам, громадным, обвитым зеленью и украшенным эльфийской резьбой. Уже за их чертой путнику помогают спешиться, отводя его в выделенные ему покои. Он пытается успеть  рассмотреть окружение, эти своды ему незнакомы. Он привык к иным. Эта мысль заставляет взор проясниться. Привык к иным? Каким? Откуда он знает, к чему привык, если не помнит даже собственного имени? Лишь холодную пещеру и плащ, который согрел, не позволяя сгинуть в той ледяной темноте.
Пришедший по велению Лесного Короля, лекарь, осторожно осматривает странника, и уходит, ничего не сказав, а когда возвращается, с ним в покои вносят еды и большой чан, который тут же заполняют водой, оставляя гостя, чтобы он смог смыть с себя грязь. Уходят все, кроме тех, что принесли воду. Проводив взглядом слуг, путник едва ощутимо коснулся кончиками пальцев поверхности воды, оглядываясь на одну из эльфийских дев, что держала в руках кувшин. Она подошла, выливая содержимое внутрь, с изумлением посматривая на гостя Владыки, ведь вода и без того могла обжечь. Но, путешествуя вдоль пустоши, он промерз настолько, что лед, казалось, коркой покрыл его кости, и сейчас, осторожно опускаясь в воду, он наконец-то чувствовал тепло, столь необходимое, способное согреть его.
После его одевают в белого цвета одежды, осторожно зачесывая гребнем волосы, что упорно вьются, непослушно убегая от зубцов.
- Вы должны поесть. – Лекарь протягивает ему нечто странное, прося съесть еще чуть, но после горячей воды, находясь на мягком ложе, сопротивляться сну становится все труднее, и мысли совсем не о еде, они путаются. Упрямому эльфу все же удается накормить странника, а после он оставляет гостя в одиночестве, позволяя погрузиться в глубокий сон, в котором нет ничего: ни действий, ни красок. Тьма поглощает, но столь желанной она не была уже очень и очень давно.
***
Он резко распахивает глаза, вскакивая с постели. Слишком настоящим был сон, ощущения еще живы и воспоминания не успели угаснуть. Путник осторожно, цепляя дрожащими пальцами тонкую ткань рубашки, задирает ее от запястья до предплечья, рассматривая едва заметные следы, оставшиеся на коже, оставленные чьей-то рукой. Ожег холодом. Снова это неприятное чувство, оно заставляет кутаться в одеяло, вызывает желание спрятаться. Но он знает, что здесь находится в безопасности. Именно это чувство защищенности вскоре берет над тревогой верх. Путник соскальзывает с кровати, осторожно касаясь пальцами ног пола, он излучает тело. Пара осторожных шагов в сторону арки, что служит окном в покоях, походка все еще неуверенная, силы возвращаются медленно. Взгляд скользит по деревьям, по высоким стенам дворца, его обитателям. Эльфы так между собой похожи, все как один – статны, красивы ликом, легки на поступь. Странное чувство зарождается в груди, жгучее, словно что-то отталкивает его от этих существ, несмотря на все их великолепие. Будучи гостем во дворце, он чувствует здесь себя совершенно чужим, несмотря на все радушие хозяина. Передернув плечами, обхватив себя за предплечья, странник возвращается в постель, стоит отдохнуть перед тем, как он вновь отправится в путь. Лихолесье не то место, куда вело его предчувствие. Он все глубже погружался в собственные мысли, пытаясь понять, что так манит его впереди, почему он чувствует это острее прочего? В один из моментов, дверь в его покои приоткрылась, и вошел Король эльфов, проследовавший вдоль комнаты, останавливаясь у кресла, в которое позже присел. Он задает вопросы, выжидательно рассматривая гостя. Теперь путник готов утолить его любопытство, насколько это будет в его силах.
- Я благодарен за ваше радушие, Ваше Величество, это честь быть столь тепло принятым в сердце Эрин Ласгален, – именно это имя носил Лес, до того как в нем поселилось лихо. Об этом странник знал также ясно, как и то, что перед ним сидел один из синдар. - Ранее мне не доводилось видеть дворцов, подобных вашему. – Едва уловимая улыбка на бледных губах. - Благодарю, мое самочувствие теперь намного лучше, я не хотел приносить Вам … неудобство своим присутствием. – Его вопрос о времени путешествия заставляет задуматься, ведь странник потерял ему счет. Он растеряно озирается, пытаясь вспомнить, но единообразие холмов укрытых снегами, что предшествовали его приходу в Лихолесье,  стирают границы времени. – Я шел через пустошь, она тянулась на протяжении нескольких дней, казалась бескрайней. И я - чуть тише он заканчивает фразу, - потерялся. – В его устах эти слова приобретают двойной смысл и имеют оттенок синего цветения грусти.