Чужие губы нежно целуют лицо, ласкают шею, отчего она откидывает голову назад, открывая к своему уязвимому сейчас горлу полный доступ – максимальная степень доверия для животного, которым она совсем недавно была. Теплая ладонь пальцами переплетенная с ее собственной, греет как-то по особенному. Приятно до дрожи. Малия ничего не знала о любви. Она, по сути и не любила. По крайней мере, до восьми лет. Что же касается койота, он никогда не искал этого чувства, как и любых других, ведь его по жизни вел инстинкт выживания, и только.
Однако сейчас девушка не была диким зверем, а человек с ней рядом, вовсе не желал ей зла. Кажется, он был напуган даже больше чем она. Не происходящим, нет. Судя по тому, с каким трудом он отрывался от ее губ, чтобы сделать нужный глоток воздуха, ему нравилось их общее занятие. Страх был иного рода. Панический. Животный. Парень отчаянно цеплялся за человеческое существо оборотня, словно бы, таким образом, мог отгородиться от чего-то лишь ему одному известного. Он словно бы бежал от реальности, ища защиты у нее, Малии. Девушки, которая последние восемь лет заботилась исключительно о собственной шкуре и понятия не имела как это – заботиться о других. Впрочем, желание оттолкнуть его так и не возникло. Скорее наоборот. По неведомой ей самой причине юной мисс Тейт внезапно захотелось раствориться в этих новых и оттого вдвойне восхитительных ощущениях, что прямо сейчас дарили ей надежду.
А ведь это было по-настоящему больно. Ей было смертельно страшно поверить в то, что даже такой последней твари как она: убийце, чьи клыки обагрены кровью собственных родных, судьба-злодейка дарила реальный шанс буквально начать жить заново. Родиться снова, забыв обо всех ужасах, что совершила в прошлом. В какой-то безумный момент, самозабвенно целуя парня в ответ, ей показалось, что рядом с ним у нее получится это сделать.
Она запекла себя в психушке, спряталась здесь от своего отца, в глаза которому не могла больше смотреть даже мгновение. В глубине души ей хотелось действительно потерять рассудок. Чтобы просто не осознавать происходящее, не воспринимать его столь остро. И кто знает, может быть, в конце концов, так и случилось бы, но в больнице появился он, Стайлз, и все стремительно полетело в тартарары.
А ведь она хотела его ненавидеть! За то, что вторгся в ее жизнь. За то, что привел в лес альфу, у которого были все права отдавать приказы. Наконец, за то, что заставил вспомнить прошлое, от которого она все эти годы неосознанно бежала, прячась в лесу. Однако все пошло не так. Она не могла сказать точно, но возможно, именно разговор в мужской душевой заставил ее сменить гнев на милость. А все, потому что паренек искренне верил, что помогает ей, возвращая к жизни человека. Он не лгал, рассказывая ей о своих целях, и уже одним этим заслужил прощение дикарки. Но никто из них не мог предугадать во что это все выльется. А если бы и знала, Малия, скорее всего, просто сбежала бы от неизвестности. Если бы знала обо всем заранее, у нее бы ни за что на свете не получилось проникнуться к нему таким доверием.
И позже, лежа в кольце мужских рук, показавшимися ей в тот момент такими надежными, оборотень впервые за все проведенное в доме «Эйхена» время чувствовала себя удивительно спокойной. Спокойствие. Состояние близкое к счастью. Незнакомое, а потому подозрительное, но такое манящее, что от всех этих новых чувств хотелось банально выть. Просто потому что было страшно и так несправедливо потерять их в одночасье!
Оливер. Так кажется, звали того мальчишку. Сначала ей пришлось молча смотреть, как он применяет электрошокер к ее… теперь уже близкому человеку, отчего собственное сердце испуганно пропустило удар, когда он медленно сполз по стенке на пол. Странно, но думать в первую очередь о себе – так как она привыкла, - уже не получалось. У нее было достаточно времени для того чтобы убежать. В конце концов, она же все еще койот, справилась бы с неприятелем на раз плюнуть! Тем не менее, Малия лишь беспомощно смотрела, а разряд тока по нервным окончаниям, заставивший ее повторить движения Стайлза, стал для нее весьма неприятной неожиданностью. Хотя с другой стороны было глупо полагать, что он ее отпустит.
Она смотрела в глаза спятившего больного мальчишки, а ее внутренний зверь рычал и щелкал пастью, желая разорвать противника на части, однако остаточный ток в теле успешно блокировал все его потуги прорваться сквозь человечность Малии, которой почему-то вдруг стало слишком много.
Девушка так и не отвела своего взгляда, в котором все еще отчетливо горело нежелание сдаваться, но короткий едва ощутимый укол в ногу, заставил ее полностью расслабиться. Препарат в шприце делал свое черное дело, погружая Тейт в немедленный и такой спокойный сон.