One year ago
  Реджина не думала, что их ночь с Киллианом может перерасти во что-то большее, по крайней мере, для нее. Она никогда не думала, что он сможет пробудить в ней те чувства, которые, казалось бы, погрузились в вечный сон. Когда за ним закрылась дверь, Реджина почувствовала некую опустошенность, но тут же с головой погрузилась в работу, пытаясь вновь заглушить резко вспыхнувшие чувства. Месяц Реджина не покидала работу раньше восьми вечера. Месяц она пряталась за бумагами и вечными делами, при чем пряталась как от города, так и от самой себя.
  Все изменилось с того момента, как в ее в руке оказался положительный тест на беременность, а во взгляде испуг.  Она никогда не думала, что может стать мамой, что судьба будет настолько благосклонна и подарит ей малыша... от Киллиана. Реджина где-то в душе понимала, что он должен знать про ее положение, но как всегда решила за всех. Свою тайну она доверила лишь Голду, и то не сразу. Прекрасно понимая, что через добрых 2 месяца, все узнают про беременность - живот скажет все и без слов - надо было что-то делать. И тогда она решилась обратиться к единственному человеку, которому более-менее могла доверить эту тайну. "Я беременна, Голд. И мне нужна твоя помощь" - именно с этой фразой Реджина зашла к нему в лавку. Как всегда, Темный без лишних вопросов и объяснений, а они были и не нужны, ведь он все уже знал, предложил бывшей ученице выход, который показался  уместным в ее ситуации, - уехать. - Так будет лучше для меня, для Киллиана, - твердила она себе, пересекая черту города. А по приезду обратно сказала бы, что усыновила ребенка, не вовлекая Крюка во всю эту историю.
  В Бостоне все казалось таким непривычным... особенно без магии.  Квартира, которую Реджина нашла заранее, была довольно уютной. И стала еще уютнее, когда, будучи на шестом месяце беременности, она начала обустраивать детскую комнатку. Прошло три месяца, Реджина уже не замечала этого города, к которому так и не смогла привыкнуть, а была занята единственной мыслью о дочери.
  Последний триместр пролетел слишком быстро. Для Реджины уже стало обычным разговаривать с животиком, нежно его поглаживая, а в ответ чувствовать как она толкается. И вот она уже в руках держит свою дочь, свою кровь и плоть, частичку себя. - Видел бы тебя Киллиан, - пронеслось тогда в ее голове, и улыбка еще долго не сходила с лица, смотря на свое маленькое чудо. Еще три месяца она провела в Бостоне, не отходя от дочери, которую назвала Ивви, ни на шаг, читая ей сказки и общаясь с ней. Она начала привыкать к такой жизни, но надо признать, что она соскучилась по Сторибруку, по каждому его жителю.

   Две недели назад она вернулась в Сторибрук. Две недели назад она оставила ту жизнь, которая была итак не ее, и вернулась домой вместе с дочерью. Эти две недели Реджина предпочла никуда не выходить, а сделать в своем особняке комнату дочери. Учитывая, что  к Миллс вернулась магия, все это было гораздо быстрее и без всяких неприятных звуков и запахов. Буквально через несколько дней ее посетил Голд, который рассказал последние новости и которому Ивви была не так уж рада. Видимо, ген  неприязни к Голду передается по наследству.
  Раздался дверной звонок, сообщивший о прибытии нежданного гостя, и Реджина поспешила открыть дверь, ведь Ивви спала, а звонок мог бы ее разбудить. Она думала, что готова к встрече с Киллианом, что все ее чувства остыли и больше не воспылают, но как она ошибалась, увидев в дверях мужчину, с котором ее связывало намного больше, чем одна ночь. Вмиг стена, которую усердно строила Миллс, дала трещину, однако она взяла себя в руки, серьезно посмотрев на мужчину.
  Даже если бы она сказала нельзя, его бы это не остановило, поэтому она просто открыла дверь шире, пропуская мужчину. - Соберись, Реджина, - закрыв дверь, она прошла в гостиную, где уже успел расположиться Крюк. Она молча села на диван напротив мужчины, быстрым взглядом пробежавшись по его лицу. Выдерживая тишину и стараясь не задать ни одного вопроса, она не подавала внешнего волнения, хотя внутри бушевал ураган, готовый тут же вырваться, но женщины слишком сильно его держала.
  — Мои дела в Бостоне закончились, и я вернулась, - быстро ответила Реджина, сохранив серьезный тон, но надолго ли его хватит, не знала. — Ты мне не рад? - усмехнувшись, она проследила взглядом за его действиями. — Хотя, можешь не отвечать,- внимательно посмотрев на мужчину, Миллс задала интересующий ее вопрос: — Зачем ты пришел, Джонс? - было непривычно назвать его по фамилии, но даже голос не дрогнул, произнося ее,- это уже был успех. Услышав про Белоснежку, она улыбнулась - черт, все же она скучала по этой истеричке, которая только и делала, что везде засовывала картины со своими птицами. Кажется, даже в кафе Лукас видела одна такая. —  Если в первый раз я не уничтожила эту картину, то сейчас я ее сожгу, - не заметив, как сказала это вслух, Реджина улыбнулась, взглянув на мужчину. Слишком уверенно вел себя Крюк в доме мэра, слишком сильно это раздражало Миллс.
  — Ты пришел сюда не за тем, чтобы рассказать о Белоснежке, ведь так? Что тебе на самом деле надо? - Реджина придвинулась ближе и решилась взглянуть в его глаза, которых раньше избегала. На этот раз молчание длилось недолго, те эмоции, которые Киллиан прятал, резко вырвались наружу, превращаясь в пламенную речь, кучу жестов и недобрых взглядов. Речь была короткой, но Реджине хватило всего три слова, чтобы перестать слушать дальше."Я искал тебя" - эхом отразилось в ее голове, этого она уж точно не ожидала и даже предположить не могла, что он будет пытать ее найти. — Ты меня искал? - глупый вопрос, которого она просто не могла не задать, посмотрев на мужчину. Кажется, стена начала разрушаться и все попытки остановить это разрушение будут безуспешны. Она заметила, что Киллиан поднялся и все ближе подходил к ней, заставив женщину почти слиться со спинкой дивана. - Голд, хорошо хоть только это он рассказал, - подумала Реджина, смотря на Киллиана и пытаясь сохранить спокойствие. Только вот когда его рука коснулась лица - все спокойствие исчезло, а холод в голосе заставил невольно съежиться, но Реджина быстро взяла себя в руки.
  — Я лишь пыталась защитить этот город, который просто сокровище для неприятностей! - поднимаясь с дивана, слегка повысила голос Миллс, но вспоминая, что наверху спит дочь, она вернула привычный строгий тон. — Поэтому и наложила заклинание защиты. Не выехать - не приехать без специального свитка, - Реджина пронзала взглядом мужчину, стоя напротив него и скрестив руки на груди. Только защитить она пыталась не только город, но и себя. Она не знала, будет ли Джонс ее искать, но точно знала одно: Киллиан не должен выезжать за границы Сторибрука. Может, это нечестно. Может, не стоило этого делать, но уже ничего не вернуть.
  Реджина сразу услышала плач дочери, и резкое молчание Киллиана заставило ее напрячься. Его взгляд, от которого почему-то захотелось сейчас же убежать и спрятаться где-нибудь, был полон серьезности, а Реджина сама не своя, все так же стояла, не произнося не слова. В доме слышался только тихий детский плач, разраставшийся с каждой минутой.
  — Ребенок, - прошептала Миллс, собирая по крупицам остатки серьезности. — Разбуженный ребенок,- уже громче произнесла Миллс и взглянула на настенные часы - скоро надо было кормить Ивви. — Тебе лучше уйти, Киллиан, - впервые за весь разговор она произнесла его имя и поднялась наверх в комнату дочери. Естественно она знала, что Джонс никуда не уйдет, таков уж он был, но надежда умирает последней. Зайдя в комнату дочери, она взяла свое маленькое сокровище на руки и, нежно улыбнувшись, поцеловала ее в лобик.—Потревожили тебя, моя принцесса, да? - она начала убаюкивать дочку, напевая ей песенку. Реджина все же смогла уложить дочку, но, зная, что долго она не проспит, взяла бутылочку с тумбочки и спустилась вниз, чтобы приготовить смесь. В гостиной ей показалось слишком тихо, и она подумала, что Киллиан ушел, а сразу прошла на кухню и включила воду, собираясь помыть бутылочку.
   На самом деле, она не хотела, чтобы он уходил. Именно сейчас он нужен был рядом.

Насколько же судьба любит преподносить неожиданные сюрпризы. Не то, чтобы эта госпожа обделяла его своим вниманием, даже напротив, его персона красовалась на первых местах её почетного списка. Но только сейчас Джонс сполна ощутил на своей шкуре её странное чувство юмора, если таковым его можно было назвать. Сейчас Крюк впервые за многие годы не знал, что ему делать, как реагировать на сложившуюся ситуацию. К такому он уж точно готов не был. Да и можно было ли ожидать подобного? Постучав в эту дверь, Крюк даже не рассчитывал на то, что Реджина его впустит, раз уж  она столь рьяно пыталась оградиться от всего Сторибрука, и от него в частности. Но пиратская натура решила дать о себе знать в подходящий момент, и как результат -  Джонс внутри. Все дальнейшие события шли вразрез с тем, что он вообще только мог себе представить.
  — Лучше для кого? Для тебя? — нахмурившись, прикрикнул Киллиан. Всё это потихоньку начинало выводить его из себя. И чем дальше он разговаривал с Реджиной, тем всё больше ему хотелось что – нибудь разбить, выплеснув скопившееся раздражение наружу. Ведь она могла закончить всё это просто объяснившись с ним. Но Миллс не спешила этого делать, напротив, она всячески подливала масла в огонь, возможно, сама того не понимая. Только вот Крюк никогда не отличался особым терпением или любовью к всевозможным интригам и загадкам. Узнать правду тем способом, которым он привык её выбивать, Киллиан по определенным причинам не мог. Он вообще не понимал что ему делать. Сперва он хотел пойти следом за Реджиной, но поднявшись на две ступени вверх, это желание резко отпало в связи с тем, что он мог там увидеть. Крюк совершенно точно знал, что он мог увидеть и был не готов. Конечно, он и раньше видел детей, но они не были с ним связаны ни косвенно, ни напрямую, в отличие от этого. Мысли в его голове лихорадочно опережали друг друга, не давая в полной мере сформулировать хоть какую – то мысль. От «что за чертов бостонский ублюдок оказался столь шустрым» до «это может быть и мой ребенок». Киллиан сам не мог решить, какая из догадок его больше пугала. Первая вызывала неконтролируемое желание врезать кому-нибудь, вторая же наоборот пугала. Но вместе с испугом приходило и непонятное чувство радости, с которым пират ничего не мог поделать.
    Шумно вздохнув, он провел рукой по волосам, и решил отойти от лестницы, возле которой стоял минуть пять, полностью погруженный в свои мысли. Реджина не спешила спускаться, а Джонс не спешил уходить. Он вообще не собирался уходить. По крайней мере до того момента, как она всё ему не объяснит. Стараясь не думать о проблемах отцовства, которые так настойчиво лезли ему в голову, Киллиан решил осмотреться в доме. Зачем? Он сам не понимал зачем, но так было проще не думать…Крюк до сих пор не смог подобрать правильного слова, которое бы в точности описывало ситуацию. Что он вообще знает о детях, помимо того как делать? От последней мысли Джонс усмехнулся, но  затем снова принял сосредоточенный вид. Киллиан всегда терял ощущение времени, когда был полностью погружен в раздумья, а посему даже не заметил, сколько он простоял в полной тишине и держа в руках какую-то фигурку, взятую со стола. Как только он поставил несчастную статуэтку на место, до его слуха донесся шум с кухни. Видимо, Реджина всё – таки удосужилась спуститься.
   — Видимо, в Бостоне ты времени зря не теряла, — встав в дверях сказал Крюк. Надеясь, хоть как – то заставить её говорить, он выбрал ту тактику, которую всегда выбирал Крокодил. Любовь – это оружие, а Реджина любит своего ребенка, осталось только надавить на больное. Лениво расхаживая по кухне, Киллиан продолжил допрос: — И где сейчас счастливый отец? Или ты и от него сбежала? — Крюк усмехнулся. — Я, конечно, не эксперт в воспитании детей, но даже я понимаю, что ребенку нужны оба родителя, — подойдя к женщине со спины, он крюком надавил на кран, и вода прекратила бежать. Облокотившись спиной об кухонную тумбу, Джонс нацепил одну из своих ухмылок, за которую частенько получал от Реджины. Отчего-то Миллс совершенно она не нравилась. — Тебе не кажется, что здесь ты не вправе принимать решения в одиночку? Для кого ты хочешь сделать лучше? Для себя? Или для ребенка? — он ленивым жестом почесал за ухом. — У тебя с твоей матерью намного больше общего, чем кажется. Так что титул «мать года» по праву переходит к тебе, — улыбаясь, закончил Киллиан. Сейчас даже он понял, что договорился. Разумно было бы сейчас отойти на пару метров из радиуса поражения, но Джонс продолжил спокойно стоять рядом с Реджиной с самым невозмутимым видом. Не он начал это, он просто продолжил игру, но уже со своими правилами.

Отредактировано Killian Jones (2015-05-03 09:37:32)

Реджина ухмыльнулась от слов Киллиана и медленно перевела на него взгляд, который много раз видели жители Зачарованного леса, когда у Королевы появлялся очередной план по уничтожению Белоснежки. — Знаешь, а ты прав, что-то мне все же досталось от Коры, - она подошла к нему вплотную и ногтями вцепилась в грудь, внутри которой бешено билось сердце. Она бы не вырвала его сердце ни при каких условиях, но как приятно было наблюдать за его изменившимся лицом. — Я с такой же элегантностью могу достать твое сердце и приказать ему все, что захочу, - прошептала Миллс, а в глазах зажегся огонек. — Этим я пошла в мать. Может иногда и нечестно, но я добиваюсь своего. Всегда. Она сильнее прижала руку в его груди, а затем, улыбнувшись, отошла, будто ничего не произошло. Маска Злой Королевы исчезла с ее лица, возвращая любящую и заботливую маму.
  Реджина чувствовала, что он стоит за спиной, и улыбнулась. Все-таки ему было интересно, а Миллс от этого становилось тепло на душе. Она начала жалеть о том, что уехала. Возможно, ей стоило остаться, рассказать о беременности, дать ему шанс и возможность быть рядом. Что ж, она даст ему этот шанс, если не тогда, то сейчас. Ивви потихоньку засыпала, и это означало одно: им стоило говорить намного тише или же уйти в гостиную.
  Миллс готова была поклясться, что Киллиан смеялся пусть и пытался скрыть это за наигранным кашлем. И за это получил испепеляющий взгляд, на который отреагировал совершенно спокойно и если бы рядом оказался какой-то тяжелый предмет, то Киллиан получил бы. — Последний, кто так сказал, получил полотенцем. Ты тоже хочешь? - она взяла полотенце и вытерла руки, повернувшись лицом к мужчине. Вспоминая, как ее знакомый из Бостона, помогавший ей обосноваться, неслабо получил, засмеявшись после первой испорченной блузки, Реджина улыбнулась.
  По правде говоря, Реджина не ожидала другой реакции мужчины. Он никогда не был отцом и поэтому испугался. Она бы поняла, если бы он сейчас ушел, и даже была готова к этому, только вот он продолжил стоять как вкопанный и молчать. Она неотрывно смотрит в его глаза, пытаясь понять рад ли он вообще этой новости. И вот прошло несколько минут, и к Киллиану вернулся дар речи. — Ты, - тихо, но уверенно произносит Миллс, замечая улыбку на его лице, от которой она и сама улыбнулась.
  Никогда - эхом отражается это слово в ее голове. Она была счастлива, в этот момент, в этом доме, стоя перед этим мужчиной. Реджина преодолела то небольшое расстояние, что осталось между ними. Рядом с Джонсом разум признал поражение и уступил место чувствам, и женщина легким поцелуем коснулась губ Киллиана. — Не думаю, что нам понадобится помощь Голда, - Миллс немного отошла от него. — Мы не собираемся уезжать. Мы приехали навсегда, - она повернулась к дочке и взяла ее крохотную ладошку в свою. — Я и тогда не хотела уезжать, - призналась Реджина и вздохнула, посмотрев на Джонса. Ей было нужно, чтобы Киллиан это знал. И в его глазах она заметила все тот же страх. Он не исчез, а был лишь застлан радостью. — Ты боишься, - прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос, но она улыбнулась. Миллс медленно взяла мужчину за руку: — Я тоже боялась. Сначала, когда узнала о том, что жду ребенка, боялась быть плохой матерью... быть как Кора - она опустила глаза вниз, - потом боялась сделать что-то не так, навредить. Реджина отпустила его руку и закусила губу - она не привыкла откровенничать, но ему хотелось рассказать все. Она устремила свой взгляд куда-то на стену, чтобы ни в коем случает не встречаться глазами с Киллианом, и продолжила: — И никогда не думала, что после всего, что натворила, могу стать матерью, да просто могу быть счастлива, - она вспомнила Зачарованный лес, тысячи отнятых жизней и сотни сожженных деревень - по ее щекам покатились слезы. Может, плачущая Королева явление не частое, но можно быть уверенным, что оно искреннее.
  — Поверь в себя, Киллиан,- единственное, что произнесла Миллс и вышла в гостиную, дабы привести себя в порядок. Его надо было оставить с дочкой наедине, чтобы он окончательно все решил.